Если вы станете думать о том, как извлечь из ваших сочинений выгоду, - вы погибли. Думать нужно только об искусстве как таковом и о совершенствовании собственного мастерства. Все остальное вторично. - Г. Флобер
Глава 1.
Барракуда.
День обещал быть совершенно сумасшедшим. Ещё ранним утром Анатолий Петрович, продюсер их молодой, но амбициозной группы, упорно звонил на мобильный солиста. Мужчина в сотый раз проклял в сердцах идею заниматься этим неблагодарным делом. Они молодые, им всё несерьёзно и лишь бы как. А он всё же на это ещё и деньги тратит. Подумав об этом, Воронов расстегнул тяжёлую, коричневую кожаную куртку и промокнул лоб сухой салфеткой с ароматом ромашки. В трубке неизменно звучали отвратительные длинные гудки, которые начинали надоедать. Мужчина раздражённо вздохнул и выругался себе под нос. Он час назад приехал на базу «BarCode» и нервно постукивая пальцами по пыльной поверхности стола, по двум номерам пытался достать фронтмена. Оставалось только лично ехать к нему домой и доставить уже на вокзал в том виде, в котором он будет находиться на данный момент. И электронные часы, которые стояли напротив, сообщали, что это не такая уж и плохая идея. Наконец в трубке раздался чуть хрипловатый голос:
— Кто там?
— Свои! Тим, ну, что за дела?! Сколько можно звонить?! Звук на мобильнике прибавляй что ли!
— А что случилось? Сейчас же только… — чувствовалось, что до конца он ещё не проснулся и теперь старательно пытается понять что происходит, — восемь утра, мы на репетицию в одиннадцать собирались, вот я и…
— Концерт у нас сегодня! В «Барракуде». Между прочим, туда ещё доехать надо! А вам без репетиции никак!
— Как концерт?! Нам же отказали! — «вот и проснулся», чуть злорадно отметил про себя мужчина.
— Сегодня мне Егоров звонил, ну, этот… знаешь же? Так вот, там одна группа должна была быть в конце, они вчера отказались, у них солист простыл, что ли. Не важно. В общем, долго извинялся, обещал нам полчаса.
Юноша тут же сел на кровати, стиснув в руках подушку. Надо же! Их первый настоящий концерт! До этого подворачивались мелкие, почти подпольные, чуть ли не в прямом смысле этого слова, выступления.
Тим уже три года пытался вынести свою музыку на сцену, но всё это время его преследовали неудачи. Участники группы постоянно менялись, не было денег, чтобы записать демо-диск, да и сам он был не из тех людей, кто умеет себя «продавать». Конечно, он многим обязан Стасу, с ним они дружили ещё класса с седьмого. Вместе начинали заниматься музыкой, мечтали о большой сцене и выступали в актовом зале родной сорок седьмой школы. Как раз в то время, отец Стаса – Воронов Анатолий Петрович, занялся продюсированием молодых групп. Но сколько бы сын не упрашивал его помочь их коллективу выйти за пределы «кружка самодеятельности», Анатолий Петрович неизменно качал головой и говорил своё твёрдое «нет!». Он считал, что игра в рок-группе не может быть делом всей жизни, не хотел, чтобы единственный сын забросил учёбу в школе и не поступил в университет. Надо сказать, что дядя и тётя Тима, с которыми он жил с самого детства, были полностью с ним солидарны. И только после того, как Стас поступил на банковское дело, Воронов старший успокоился и решил хотя бы послушать то, что они играют. Он был более чем приятно удивлён. Мало того что Тимофей обладал незаурядной внешностью (длинноволосый, стройный парень, был будто создан для сцены, его легко можно было представить в окружении восторженных фанаток), так ещё и обладал потрясающим голосом. Он легко менял глубокие мягкие тона на почти потусторонний скрим. Вообще-то, юноша оказался просто подарком для продюсера, он сочинял интересные и необычные тексты и сам писал к ним музыку. Несомненно, над ребятами нужно как следует поработать, найти постоянный состав и до конца продумать имидж, но база уже впечатляла. За последний год ему попадалось столько бездарных проектов, что он отчаялся найти что-то действительно качественное, заслуживающее внимания. Кто бы мог подумать, что Стас со своей нездоровой любовью к гитаре как раз обеспечит его работой.
— Тим, ты где там?
— А… я соберусь сейчас! — поймал себя на том, что смотрит куда-то сквозь шкаф, погрузившись ненадолго в свои мысли.
— Как хочешь, но чтобы в девять вся группа была на базе. — Мужчина не стал ждать ответа и нажал отбой.
Тим, ощутив какое-то нервное возбуждение, огляделся по сторонам, пытаясь собрать мысли в нечто упорядоченное. Наконец, схватил мобилку и нашёл в списке контактов Нико, который в миру был просто Никита Потехин. Надо сказать, этот парень полностью соответствовал своей фамилии. Весёлый и энергичный, просто душа компании. Тим всегда испытывал к этому человеку особо тёплые чувства. С ним легко можно было поговорить, довериться… в такие минуты от его несерьёзности не оставалось и следа. А ведь познакомились они всего полгода назад. Юноша точно знал, что никогда не хотел бы поссориться с Нико, такого друга второй раз не найдёшь. Даже со Стасом у них уже давно не было таких близких отношений.
Слушая скрипучие гудки, Тимофей понимал, что сейчас настал один из таких редких случаев, когда Никита уж точно не будет рад его слышать. Вчера Ада, их клавишница, отмечала День Рождения, куда были приглашены все участники группы, однако, смогли пойти только Стас и Нико. У Антона, бас-гитариста, была вполне уважительная причина — подготовка к экзамену по высшей математике. А Тима банально не пустил дядя, в чём ему, естественно, было стыдно признаться остальным, поэтому он и придумал правдоподобную отговорку. Ну, не объяснять же в самом деле, все тонкости их семейных отношений?! Очень сложных, надо сказать. Если тётя, скрепя сердце, терпела его, то дядя просто ненавидел. С самого детства. Ни успехи в музыкальной школе, ни, тем более, в группе, не могли смягчить его жёсткое отношение к мальчику. Казалось, его раздражало всё, от внешности, до голоса. За столько лет Тимофей научился мириться с этим, хотя нельзя сказать, что от этого менее обидно…
— Тимоха… я тебя убью… — голос такой, будто трубка была зажата между подушкой и щекой.
— Прости, меня так же разбудили…
— Но ты вчера не пил до четырёх утра! — мученический стон.
— Давай, просыпайся! Нам всем срочно нужно быть на базе!
— Тим, это всего лишь репетиция! Я сегодня не приеду. Вы как-нибудь без меня…
— А на сегодняшнем концерте я ударные каким местом изображать буду? — Солист тоже начал выходить из себя. — Или это только мне надо?
Следующие несколько минут ушли на расспросы и радостные возгласы. Кинув сотовый на стол, Никита, насколько это было возможно в его состоянии, быстро отыскал таблетку аспирина и, собрав кое-какие вещи, спешно покинул квартиру.
Вернулся за телефоном.
И буквально побежал на остановку.
***
Тим натянул свитер и джинсы, бросил быстрый взгляд в зеркало — какой-то бледный и растрепанный. Одной рукой сгрёб в рюкзак всю немногочисленную косметику, которая понадобится для предстоящего выступления. Каждый раз, когда что-либо из этого попадалось на глаза дяде, он просто приходил в бешенство: «опять эти твои бабские штучки?! Вот услужил мне Коля, царствие ему небесное! Вот племянничка подкинул!»
Проигнорировав хмурое отражение, парень, перебирая в уме всё ли он взял, вышел из комнаты, смотря себе под ноги. Тут же натолкнулся на тётю, которая выходила из кухни с хрустальной салатницей в руках. Последняя разлетелась между ними стеклянным фейерверком, осыпав джинсы мелкими осколками. Тим не стал ждать, когда грянет словесная буря и кинулся собирать бывшую салатницу. Получил ощутимый подзатыльник:
— Да что ж это такое?! От тебя с самого утра одни неприятности! — голос у неё грубый, какой-то совсем неженственный.
— Простите, я тороплюсь… не увидел…
И почему я всё время мямлю перед ними? Всё же, мне уже восемнадцать лет, а не десять.
— Да ты вообще какой-то потерянный и несобранный вечно! Куда тебя опять понесло в такую рань?
— У меня концерт сегодня. Я завтра вечером вернусь. — Прижал к губам порезанный палец, выкинул крупные осколки и как можно быстрее убрал пылесосом оставшиеся. Тётя внимательно наблюдала за ним, думая о чём-то своём.
— Какой ещё концерт? Опять местных наркоманов развлекать будешь? — наконец изрекла она.
— Ну почему сразу…
— Ой, вот не надо! Знаю я, чем вы там занимаетесь с этим вашим роком. Ох, Тимка, смотри мне! Вот снаркоманишься, Миша тебя сразу из дома выкинет, и я ему мешать не стану.
— Да… было бы желание, а повод всегда найдётся… — пробубнил себе под нос и, схватив куртку, направился к двери.
— Стой! Завтракать, по-твоему, не надо? — тётя Галя упёрла руки в бока и сурово посмотрела из-под чётконарисованных чёрных бровей.
— Нет, некогда… я опоздал уже.
Юноша вихрем пронёсся по лестницам старой пятиэтажки, перепрыгивая через две-три ступени. Уже вылетая из подъезда, достал из кармана плеер и пытался размотать морской узел из наушников.
— Ой, Тимошка, ты куда так бежишь? — навстречу ему шла пожилая соседка со второго этажа. Сколько лет он жил в этом доме, она всегда встречала его приветливой улыбкой и ласковым взглядом. — Я пирожки стряпать буду, забегай ко мне сегодня.
— Спасибо, Клавдия Васильевна, я в другой раз. На концерт опаздываю. — Он тоже улыбнулся старушке. Она приподнялась на цыпочки и погладила его по голове.
— Гляжу, получается у тебя, что задумывал? — Тим кивнул, коснулся губами её щеки и попрощался. Клавдия Васильевна спохватилась: — Тимоша, возьми-ка, у меня вот тут конфетки есть.
Это с детства было что-то вроде традиции, отказываться бесполезно. Он протянул ладонь, куда тут же посыпались конфеты в разноцветных обёртках. Тим поблагодарил сердобольную соседку, спрятал сладости в карман куртки и с удвоенной скоростью побежал к остановке. Ехать предстояло чуть ли не через весь город. Уже сидя в маршрутке, он набрал номер Антона:
— Лог, привет! Приезжай на базу прямо сейчас у нас вечером концерт! — парень проговорил заученный за сегодняшнее утро текст. В трубке раздался злой шёпот.
— Ты с ума сошёл? У меня экзамен по матану, ты же в курсе! Мне скоро заходить уже… стоп. Какой концерт?
Тим мысленно взмолился, сколько же ещё раз ему придётся объяснять. Настроение ухудшалось с каждым мгновением, и даже само выступление стало казаться раздражающим обстоятельством, из-за которого весь день пошёл наперекосяк.
Неимоверными усилиями Тимофею удалось уговорить бас-гитариста на пересдачу. Вот уж поистине помешанный на учёбе человек. Никита вообще говорил, что так знать математику даже неприлично, собственно он его и нарёк «Логарифмом». Тим включил плеер погромче и отвернулся к окну. Мир сразу изменился и сентябрьские пейзажи в урбанистическом стиле перестали казаться такими уж серыми и унылыми. Всё вокруг становилось персональным видеоклипом: люди, машины, бездомные кошки, листья на асфальте, всё это двигалось теперь по сценарию, в ритм, и имело определённый смысл. В такие моменты Тим позволял мыслям лениво протекать сквозь сознание, не выхватывая из их потока какую-то одну. Плеер, поставленный на случайный выбор, удивительно точно «выбирал» песни, подходящие именно в это мгновение. Единственным фактором, который отвлекал от всей этой романтики, был отчаянно напоминающий о себе желудок. Парень только сейчас вспомнил, что он не ел… с… кажется со вчерашнего обеда. Рука сама потянулась к карману с конфетками Клавдии Васильевны. Это, конечно, едой не назовёшь, но хотя бы её иллюзия… за его действиями настойчиво наблюдала девушка, сидящая напротив. Они проехали вместе одну остановку, и за это время она не сводила с Тима своего цепкого взгляда из-под рваной чёрной чёлки. Не выдержав, парень натянул воротник свитера на нос и, собрав глаза в кучу, повернулся к девице. Та пару раз моргнула, находясь в совершеннейшем ступоре, покраснела и срочно заинтересовалась своим телефоном. С тем же выражением юноша отвернулся к окну, сделав так, чтобы чёлка немного скрывала лицо. От конфет, на совесть пропитанных ромовой эссенцией, в горле начало неприятно першить, что ж — то что надо перед репетицией.
Спустя почти час, Тим вышел на нужной остановке. Осенний холод касался кожи, забирался под тонкую куртку и, выдворяя тепло, заставлял проноситься по телу сотни мурашек. Он сунул руки в карманы и, слегка опустив голову, быстро направился знакомой дорогой. Кто-то чуть ли не под нос протянул яркую листовку, Тим нетерпеливо положил её в карман. Пройти по центру города и не получить стопку рекламки просто невозможно. Он остановился у светофора, можно немного перевести дух. Было как-то странно видеть город таким серым. Его внешний облик никак не клеился с великим событием в жизни Тимофея, которое произойдёт совсем скоро. И вот сейчас вокруг него толпа людей, с серьёзными, почти хмурыми лицами, какие бывают только в России. Спешат куда-то, перебирают в мыслях свои проблемы и хмурятся ещё больше. Они даже не догадываются, что рядом стоит человек, который наконец-то, сегодня вечером, почувствует себя счастливым. Однако злые на сентябрьское утро люди ни о чём таком не догадывались, да и вообще не глазели по сторонам, сверля нетерпением светофор. Только девушка в белом пальтишке скользнула заинтересованным взглядом по его достаточно длинным волосам, собранным в хвост и торчащим из-под шарфа. Молодой человек улыбнулся, девушка смутилась, но улыбнулась в ответ.
Ну вот, хоть один живой человек среди этих городских зомби.
Хотя тут же загорелся долгожданный зелёный свет и стремительный поток людей оборвал их короткое «знакомство». Тим достал сотовый, глянул на часы и выругался. Электронные цифры предательски выстроились в «десять и два нуля». Больше времени на пешую прогулку не было. Он стрелой пронесся по скверу, разомкнувшему свои аллеи у длиннющего полосатого перехода. Запоздало увидел машину, которая с огромным усилием и протяжным визгом тормозов, качнулась и вовремя остановилась совсем рядом с его коленом. В бессмысленном защитном жесте, парень лишь хлопнул ладонями по капоту. Из «Лексуса» показалась усатая физиономия с явным отпечатком бурной банкетной ночи на лице.
— Слышь ты, придурок малолетний, тебя на уроке ОБЖ не учили влево вправо смотреть?!
— А Вы когда права покупали, Вас не предупредили, что на пешеходном переходе нужно людей пропускать? – Беззлобно улыбнулся Тим.
— Ты мне поговори ещё, щенок!
— И Вам всего доброго!
Пробубнив: «ненормальный какой-то», мужчина поспешил уехать. А Тим продолжил свой забег по пересечённой местности. Наконец, за старым, некогда розовым, зданием магазина, парень увидел знакомую пятиэтажку, в подвале которой и располагалась база группы. Анатолий Петрович потратил немалые средства на то, чтобы привести это помещение в божеский вид. К тому же пришлось выложиться и на хорошую систему звукоизоляции. Жители дома, как не странно, не были бы в восторге от почти ежедневных концертов.
Парень еле переводил дыхание, сбегая по лестнице, ведущей к железной подвальной двери. Чёрный рюкзак, будто бы тоже утомившись кроссом, вяло хлопал по спине. Наконец Тим буквально ввалился на базу. Он остановился у порога, согнулся пополам, упёршись руками в колени, и пытался совладать с бешеным ритмом сердца. Немного придя в себя, он поднял взгляд на присутствующих. Продюсер, издав самый мрачный вздох, на какой был способен, вежливо обратился к солисту:
—Могилевский, ты охренел?! — Нико сопроводил его слова бурным барабанным ритмом.
— Извините… я… — тихая дробь.
— Что ты?! Ты на ЧАС опоздал! — новый каскад резких звуков.
— Я… ммм… ну, у нас саундчек ещё будет. И ребята же успели немного, ну… порепетировать? — Его неубедительное оправдание так же было отыграно на ударных.
— Да… репетиция без солиста… Как бы теперь на поезд не опоздали! — Никита ударил палочкой по тарелке, Ада хохотнула в кулак. — Да уймись ты со своими барабанами! Так всё! Я сегодня на студию поеду, буду пытаться договариваться насчёт записи диска… — участники группы шокировано переглянулись. Никто не предполагал, что их продюсер начнёт действовать так решительно и скоро. Мужчина скользнул довольным взглядом по лицу Тима, зная какой эффект его слова произведут на парня. Поникший до этого фронтмен мгновенно просветлел и, казалось, забыл все сегодняшние неудачи. Анатолий Петрович улыбнулся краешком губ, хотя тут же вернул лицу сосредоточенный и чуть грозный вид. — А вы чего не шевелитесь? Ну-ка, руки в ноги и на вокзал! Я с вами теперь тоже опаздываю. — Все сразу же оживились и повскакивали со своих мест, подхватывая по пути нужные вещи. — Ладно, удачи, ребят! — в ответ раздался дружный хор: «спасибо!», после чего Прокопенко ушёл.
— Юууххуу!!! — Лог, отбросив чехол для гитары запрыгнул на спину солиста. — Диск записывать будем!!! Аааа!! Мы будем богаты и знамениты!
— Тоша, слезь с меня! — Смеющийся Тим, согнувшись под грузом басиста, повалился вместе с ним на диван, который очень вовремя оказался за спиной. Парень барахтался и пытался подняться, наконец вывернулся и упал на пол.
— Рано радуетесь, а если у Петровича не получится?
— Ада, ты такая оптимистичная, радость моя! — Никита подхватил её на руки и закружил, от чего девушка заверещала.
— Люди, а вам не кажется, что если мы на концерт опоздаем, мой отец нас за одно место вон к той трубе подвесит? — Стас тут же получил подушкой от Лога, со словами: «не нуди!»
Тим отцеплял пыль от рукава, которую он в большом количестве наловил под диваном, пока пытался подняться.
— Не, Стас прав, пора выдвигаться.
***
Через полчаса шумная и не в меру весёлая компания расположилась в купе. Поезд тут же зашумел, вагон качнуло и колёса начали отбивать монотонный ритм. За окном поплыл вокзал, ржавые от времени железные строения, бетонные столбы с нарисованными синей краской номерами, кирпичные заборы, декорированные неумелым граффити, то провисающие, то взмывающие вверх толстые провода.
Ада и Стас расположились у ноутбука и обсуждали что-то насчёт двух вариантов обработки песни. Нико и Лог делились представлениями о будущем выступлении и о будущем группы вообще, не забывая сопровождать это взрывами хохота. Фантазия их разыгралась не на шутку и бред получался всё более смешным. Однако Тим не мог сосредоточиться ни на одном из разговоров, а от постоянного мелькания за окном, перед глазами вообще начинали плясать чёрные точки. Он неуверенно поднялся и побрёл к двери. Никита, утирая проступившие от смеха слезы, переключил своё внимание на парня.
— Тимох, ты куда собрался?
— Я пойду… воздухом у окна подышу…
— Стой, погоди-ка… ты бледный какой-то, или мне кажется?
— Кажется тебе. — Уже у двери голова закружилась и он вцепился в ручку. Никита тут же оказался рядом и, обхватив за талию, помог вернуться и сесть. Вся компания вмиг притихла и обеспокоенно уставилась на юношу. Стас поспешил приоткрыть окно и достаточно прохладный осенний воздух наполнил купе. Антон, сидящий напротив, наклонился к побледневшему солисту. — Тимка, ты чего?
— Переволновался, наверно… — Ада тоже села рядом. Никита, переместив руку на плечи и слегка встряхнул его:
— Ну-ка отвечай… переволновался?
— Да я что, истеричная барышня что ли, в обмороки от волнения падать? — Бледно-розовые губы растянулись в улыбке. — Не знаю, что такое… ушатало, наверно…
— Так, сударь, а Вы хоть завтракали сегодня? Или не изволили? — Девушка испытующе приподняла бровь.
— Нет…
— Ужинал хоть? — хмыкнула она.
— Эээ… неа.
— Ха! Ну, вы посмотрите на него! Он ещё говорит, что не знает что это с ним такое! — Клавишница передразнила его тон и закатила глаза. — Голодный обморок на сцене, мы можем преподнести как часть шоу, ага?
— А это идея! — парировал объект возмущений.
— Я тебе покажу идею! Тоже мне…. — Нико покопался в сумке. — Тааак, три Сникерса, Спрайт и картошка в пластиковом стаканчике – две штуки!
— Скажи мне, что ты ешь, и я скажу тебе кто ты. — Ада скептически покосилась на столь странный набор продуктов.
— А что прикажешь делать, когда тебя поднимают ни свет ни заря? Супермаркет у дома даже ещё не открылся! Я в павильон на остановке забежал, что успел – то купил. — Надулся драммер.
— Смотрите и завидуйте! — Антон с превосходством достал целлофановый кулёк пирожков. — Во! Мать с утра напекла.
— Это она тебя на экзамен так снарядила?!
— Ага, взятка для препода… Стас, ты ж знаешь, что мой универ рядом с домом, я просто забежал за гитарой и захватил их с собой.
— Кстати, Тоша, Тим, вас же вчера не было на моём хэппи бёздее, а я специально вам тортик оставила! Стасик, помоги вытащить, сумку подержи.
— Ммм! Ада, ты чудо!!! — Тим с удовольствием принял свой кусок торта, покрытый розовыми сливками. Сколько себя помнил, всегда был жутким сладкоежкой, хотя стоматолог дядя Миша упорно запрещал жене баловать маленькую дочь и племянника сладостями. Откусив пару раз бисквит с клубникой, юноша почувствовал себя намного лучше. Никита задумчиво изучал исчезающий торт. Тим заметил и рассмеялся. — Хочешь? На, откуси, я же знаю, что ты такой любишь.
— Да, ладно тебе, ты сам ешь, голодный мальчик. Я с ним поделюсь. — Антон хитро посмотрел на барабанщика.
— Лоог, спасибо, дружище! — Нико оставил Тима, здоровью которого больше ничто не угрожало, и потянулся за предложенным угощением. Антон дождался, пока он наклонится ближе и резко подал руку с тортом вперёд. Никита тут же ткнулся носом в сливки. — Ах ты! Ну, держииись!
Хохочущий гитарист лишь успел передать пострадавший десерт Аде, как Никита бросился на него в шутливой драке, вымазав в ответ лицо остатками сливок. Всё это сопровождалось громким весельем остальных участников группы.
***
Прошло уже несколько часов. Городской пейзаж за окном давно сменился тёмным глухим лесом. Ада, теперь уже с Логом, изучала текст песни, которую Тим написал пару дней назад. Стас рассеяно разглядывал деревья и слушал музыку из позаимствованного плеера. Тим, в свою очередь, задремал на плече у Никиты, который совсем не возражал. Слушая сонное дыхание, исчезающее в вороте его свитера, Нико чувствовал что-то сродни умиротворению. Вот так бы ехал и ехал. В купе уютно горел мягкий свет, проявляя их отражение в почерневшем от сумерек окне, стук колёс и тихий разговор друзей убаюкивали. Ну до чего день хороший! Никита осторожно достал телефон из кармана, нашёл функцию фотоаппарата и, незаметно пристроив его на коленях, сделал снимок. Потом снял короткое минутное видео, запечатлев всех по очереди, и ухмыльнулся своей сентиментальности:
Длинными, холодными, зимними вечерами буду пересматривать.
Теперь с маленького дисплея на него смотрело собственное, какое-то чересчур довольное лицо и спящий Тимка. Длинная прядь волос выскользнула из-за уха и теперь касалась кончика носа. Никита тихо, чтобы не разбудить, убрал её обратно. Потом представил как, должно быть, они выглядят со стороны. Наверное, как два голубка. Собственное сравнение заставило стереть с лица идиотскую улыбку и положить руки на колени. «Голубком» он уж точно не был, ещё чего! Если дела у группы пойдут как надо, совсем скоро появятся сотни девушек, мечтающих по ночам хотя бы об одном поцелуе с «Нико из BarCode». О, да! Ради такого он готов был сутками сидеть за ударной установкой. В общем, он и сейчас встречался, но чувствовал, что скоро их отношениям с Катей придёт конец. Терпеть её сумасбродство и чёрную ревность не было сил.
***
За окном сгустились сумерки, когда Ада предложила собираться. Поезд уже замедлял свой ход.
— Тим, просыпайся.
— М?
— Приехали, говорю.
Тимофей потянулся и сонно оглядел ребят. Антон кинул ему куртку и протянул рюкзак, в котором недовольно загремели баночки с тенями и ключи. Уже на перроне, Стас достал листок с адресами, телефонами и расписанием для сегодняшнего вечера.
— Так, сейчас нас встретить должны. В восемь наш саундчек. Около девяти поедем заселяться.
— Кстати, куда едем-то? Петрович про какого-то Бориса говорил, это кто?
— Тош, чем слушаешь? Я ж тебе говорил - дядя мой. Он сейчас в Москве, а тут у него квартирка есть однокомнатная.
— Хах, прикольно! Это мы впятером в одной комнате? — Никите совсем не хотелось оказаться на полу после тяжёлого вечера.
— Если хочешь, мы будем в комнате вчетвером. А тебе в ванной постелем. — Тим увернулся от подзатыльника.
— Чур, я с Адой сплю! — Лог призывно подмигнул русоволосой девушке.
— Разбежался! — она невзначай пихнула его сумкой, проходя мимо.
У вокзала их встретил молодой человек на серой Тойоте. Он представился «Пашей. Администратором Барракуды». Нико, естественно, прыгнул на переднее сидение, посетовав, что ему «Тим плечо отлежал своей умной головушкой» и теперь он имеет право на поездку с комфортом. Солист смерил парня обиженным взглядом, располагаясь на заднем сидении. Собственно, даже втроем там было достаточно тесно, Аде ничего не оставалось делать, как сесть четвёртой на колени Антона, да ещё и голову ему на плечо положить, чтобы хоть как-то уместиться. От Тима не утаился тот факт, что Лог при этом выглядел довольным, как кот наевшийся «вискаса». Сам Тим оказался зажат посередине, отметив про себя, что Потехин уже вовсю болтал и смеялся с их новым знакомым. Удивительно, как быстро он сходится с людьми! Уже через несколько минут любой готов позвать его на вечеринку, дать свой номер телефона или пригласить домой. Будто почувствовав его взгляд, Никита глянул в зеркало заднего вида и встретился с Тимом глазами. Последний поспешил перевести своё внимание на короткие пепельно-серые волосы Стаса. Мелькающий за окном фонарный свет окрашивал их в тёплый апельсиновый цвет. Парень не знал какими мыслями себя занять, он даже пытался разглядывать не слишком интересные виды за окном. В общем-то, города везде одни и те же: строения похожи одно на другое и он, сколько не пытался, никак не мог найти явного отличия между своим городом и этим, находящемся в восьми часах пути. Да и городская осень везде одинаковая… в ней, если подумать, нет той патетики, какая встречается в стихах. Он и сам однажды писал про осень, со всем, что прилагается к этой теме: про листья, про дождь, про серое небо…. А потом понял, что стихи позволяют красиво описать почти всё на свете, даже грязный пьяница-бомж может превратиться на бумаге в «побитого жизнью бродягу, с глазами бездомной собаки…». Может быть это и к лучшему – видеть мир именно так. Может быть как раз это и толкало Тима писать ту музыку и песни, которые так зацепили продюсера и ребят из группы. Да, их коллектив придерживался мрачного, модного нынче стиля, но при этом парень никогда не скатывался до той приторной чернухи, которой несёт от почти любой «тёмной» группы. В его текстах небеса не «плачут кровью», герои не лезут в гроб в поисках романтики. От всего этого его стало порядком подташнивать. Тим считал, что сама жизнь не нуждается в траурном оформлении, в ней достаточно тем и явлений, мрачных самих по себе. Он просто брал из окружающего мира нечто тёмное и заставлял это распускаться в своих композициях, разве что добавлял от себя насыщенности, контраста и собственных переживаний. Он не знал, поймёт ли его сегодняшний зал, или как раз не оценит отсутствия кровавых слёз.
И вновь он возвращался к мыслям о предстоящем грандиозном событии, которое начинало его немного нервировать. Настроение не улучшала и попсовая, глупенькая песенка, назойливо гудящая в динамиках. Никита, тем временем, приоткрыл окно и закурил, продолжая какой-то бессмысленный разговор с Пашей. Тимке теперь была видна его рука с сигаретой, которой он размахивал, в пылу разговора. Несмотря на то, что Никита был самый внушительный по фигуре из всей их группы, пальцы у него всё равно были какие-то изящные и даже белый дымящийся свёрточек, зажатый сейчас между ними, выглядел художественно. Однако обладатель сей красивой части тела ввернул такое резкое словцо, что тут же разрушился весь драматизм жеста. В этот же момент они остановились у здания клуба, которое на сегодня станет обителью местных, и не очень, неформалов.
Высокие тополя, всё ещё шуршали жухлыми листьями над небольшим двухэтажным строением оранжево-синего цвета. К их шумному дыханию добавился резкий скрип разъехавшихся в стороны железных ворот. Когда Паша вышел из машины, чтобы показать неведомую карточку лысому мужчине, Стас оглядел непривлекательный внутренний дворик клуба, полный каких-то железок и прочего хлама и, будто бы ни к кому не обращаясь, оживлённо произнёс:
— Всегда мечтал вот так вот….
Антон тоже старательно огляделся по сторонам:
— Эээ, оказаться на грязном заднем дворе, среди кучи барахла?
— Да нет! Я не об этом… Ну, это же круто! Раньше я мог лишь мечтать оказать в гримёрке, или… ну вообще, оказаться «по ту сторону»…
— Рано тебе ещё по ту сторону, Стасик. — Похоронным голосом произнёс Лог, на что Стас посоветовал ему пойти в задницу. Паша заглянул в салон и пригласил всех в клуб. Драммер оперся о машину и продолжал курить, пока ребята выгружались из неё. Выйдя на свежий воздух, Тим немного взбодрился, хотя ему уже побыстрее хотелось оказаться в тёплой и светлой, как он надеялся, квартире. Ада издала жалобный протяжный стон, наконец распрямив затёкшие ноги и спину. Нико выбросил окурок и выпустил последний сизый клуб дыма.
— Эй-Ди, детка, давай я сделаю тебе массаж?
— Знаешь, мог бы и уступить место даме, хотя, спасибо, что в багажник не положили.
— Ну, мне показалось, что Тоша не оценил бы, если бы я залез к нему на колени. — Нико наигранно похлопал ресницами в сторону бас-гитариста.
Так, беззлобно подкалывая друг друга, они оказались в тёмном коридоре. Лишь где-то впереди, на последнем издыхании, мерцала люминесцентная лампа. Она бросала резкий голубоватый свет на двери по обе стороны и на стены с не слишком свежей покраской. Тим нарёк её «светом в конце туннеля». Как раз там и находилась гримёрка. Тиму не удалось разглядеть её как следует – Павел указал им на дверь в противоположной стене, которая вывела их прямо на сцену. Антон и Стас сразу же принялись подключать гитары, Ада прошла к синтезатору, Никита уже начинал мучить рабочий и бочку. Тим прогуливался по краю сцены, она была достаточно высокой, наверное как раз с его рост. Он задумчиво огляделся вокруг. Сейчас танцпол был пустым и тёмным, лишь где-то в глубине зала поблёскивали металлические спинки стульев и ножки небольших круглых столиков, в дверном проёме лениво расположился охранник и без особого интереса наблюдал за происходящим. На сегодняшнем саундчеке они были не первые. Прошло достаточно много времени, пока каждый из ребят договорился со звуковиком, насчёт громкости и прочих деталей. Никита всегда говорил, что это самая скучная часть, он сидел за барабанами с безразличным выражением лица и будто бы делал одолжение тем, что нажимал ногой на педаль, после чего раздавался резкий и достаточно громкий звук.
За всё время репетиции им удалось отыграть и спеть три песни, после чего они успели познакомиться с некоторыми представителями сегодняшних групп-коллег. В общем неплохие ребята, особенно те, что сегодня были на разогреве. Совсем подростки, с горящими от волнения глазами и огромным желанием познакомиться с кем-то, из уже более известных. Нельзя сказать, что BarCode уже можно отнести к таковым, но всё же кое-где о них слышали, сами раньше частенько пытались попасть к кому-нибудь на разогрев или принять участие в фесте и выходило довольно удачно.
***
Тим буквально упал на диван в полупустой квартире дяди Бори. Надо было срочно приводить себя в порядок, до концерта всего три часа, а он совсем не чувствовал себя самым бодрым в мире. Потехин без вопросов подошёл к единственному оккупированному дивану, поднял ноги бездвижного Тимки, сел и положил их к себе на колени. Парень открыл глаза и улыбнулся. Нико вспомнилось, что когда он впервые увидел глаза Тима, не сразу сообразил, что так пялиться просто неприлично. Всё дело в том, что парень мозаик – один глаз карий, другой голубой. Сам Тим признался, что в школе он очень комплексовал по этому поводу, а сейчас ему всё равно. Хотя, такая экзотическая особенность ничуть не портила общее впечатление от его внешности. Да и, в общем-то, как фронтмену это ему было только на руку, придавая его взгляду нечто потустороннее.
Антон, прерывая эти мысли, сел рядом на подлокотник, щёлкнув пультом от телевизора. На экране показалась ведущая, больше похожая на киборга со встроенным информационным датчиком в голове, о чём свидетельствовали и стеклянный взгляд и чёткий, металлический тон голоса. От новостей у Тима рефлекторно начинала болеть голова, зато Лог увлёкся, он вообще любил политику, чуть ли не больше родной математики.
— Решетников, включи что попроще! — Нико пихнул его локтём.
— Отстань! Это только тебя одни передачи в три часа ночи интересуют, по особенным каналам.
— Я считаю, это естественно. Но если ты получаешь удовольствием от…
— Да дай послушать!
Из кухни вернулся довольный Стас, они с Адой упорно искали чем можно заморить червячка.
— Возрадуйтесь, дети мои! Пельмени сибирские! — пафосно возвестил он.
— Ты где их нашёл? — Тим приподнялся на локте.
— В холодильнике, где ж ещё!
— А дядя давно уехал в Москву? — усмехнулся парень.
— Мм… да я не знаю, а это тут при чём?
— Кхм, поставим вопрос по-другому… пельмени какого года выпуска?
Ада так же вернулась из кухни, молча, демонстративно выхватила упаковку с едой, и снова скрылась в смежной комнате. Тим нехотя спустил ноги на пол и забился в угол дивана, чтобы Стас и Лог тоже могли сесть. Антон с удовольствием вытянул длинные ноги и закинул руки за голову.
— Даа… хорошо, когда в группе есть женщина… никогда голодным не останешься…
— Я всё слышу, между прочим! — из кухни раздался грозный голос девушки.
Отведав традиционного русского блюда, которое всегда приходится кстати, когда не умеешь готовить, либо когда готовить некогда, ребята почувствовали себя намного лучше. Тим занялся распутыванием собственных волос, которые грозили превратиться в спутанный чёрный клубок, а Ада выгружала из сумок всё, что им понадобится через пару часов. Вскоре на столе была выставлена вся имеющаяся косметика, а по дивану разложены костюмы. Спасибо её сестре, которая работает в достаточно престижном ателье - костюмы получились что надо.
— Ребят, давайте собираться, времени не так много… нам ещё доехать надо. — Клавишница, сидя на коленях на полу, оглядела компанию. Она в данный момент вообще мечтала принять ванну, но такую роскошь придётся отложить до глубокой ночи, когда они вновь вернутся в квартиру. — Никита, чего творишь? — Ада расхохоталась, глядя на парня, который долго лазил по почти пустым шкафам, в поисках чего-то, чего он сам не знал. Наконец с радостным возгласом он извлёк из антресоли небольшие розовые капроновые крылья и тут же нацепил их на себя.
— Посмотрите, я бабочка! — он изобразил замысловатое па, очевидно изображая полёт вышеуказанного насекомого. Все грохнули от смеха.
— Это чьё? Дядя Боря кем работает? — продолжал хохотать Антон.
— Это, скорее всего, его дочки маленькой, костюм какой-то. Во! Я рожки нашёл! — Тимка тут же выхватил их из рук Стаса.
— Тим я всегда знал, что в душе ты рогатая бабочка! Иди сюда! Ада, фотик у тебя? Давай нас для истории! — Нико притянул к себе длинноволосого парня, оба сделали глубокомысленные лица, которые никак сейчас не вязались с их внешним видом.
— Тогда всем нужно сфотаться! У нас так мало совместных фото! — Девушка установила фотоаппарат на столик и поспешила к остальным. Лог взял в руки розовую волшебную палочку, хотя при таком грозном выражении лица она больше напоминала орудие убийства, Ада и Стас не выдержали и захохотали, когда их осветила яркая вспышка нового «Sony».
Пока дурачились, время неумолимо приближало момент отъезда. Ребята помогали друг другу одеваться; Ада, как истинная девушка, умело орудовала косметикой, превращая коллег в поистине тёмных и соблазнительных существ. Наконец, все собрались. Стас был затянут в чёрную кожу, с большой, серебристой и отвязной нашивкой на куртке. Воронов младший был достаточно хрупкого телосложения, поэтому именно этот костюм шёл ему как нельзя лучше, серые глаза и пепельные волосы выглядели контрастно и необычно, он взъерошил короткие неровные пряди и как следует залил их лаком. В похожем стиле был одет и Антон, только к вороту куртки пристёгивалась короткая накидка. По плечам спускалась крупная волна шоколадного цвета волос, а зелёные глаза были густо подведены чёрным и красным. Никита ограничился тёмными джинсами, сплошь украшенными цепями, которые весело позвякивали, пока он прохаживался у огромного зеркала в прихожей. Плотный свитер сменился лёгкой футболкой, изрисованной до безобразия всякими надписями, надо сказать такой простой наряд выгодно подчёркивал приятное телосложение барабанщика. Ада изобразила замысловатые чёрные рисунки у его больших, чуть миндалевидных глаз. Сама девушка облачилась в вызывающе-красное шёлковое платье; на золотые длинные локоны, накидывался шифоновый капюшон. Сетчатые перчатки выглядывали из-под длинных, разрезанных вдоль рукавов. Парни не сдержали восторженного вздоха, когда она вышла из ванной в этом великолепии. Ада даже смутилась под их взглядами, но осталась ужасно довольна.
Последним собрался Тим. Потехин не мог не признать, что красив чертёнок так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. В общем-то, в их коллективе это был общепризнанный факт. Хотя сам юноша из себя события не делал, вместо дефиле по комнате, он продолжил метаться по ней в поисках мобильного телефона. Лёгкая и широкая, чёрная рубашка при любом движении очерчивала поджарый мальчишеский торс, соблазнительно раскрываясь на груди. Тёмные брюки из грубоватого материала, расшитые ремешками и молниями, приковывали внимание к узким стройным бёдрам. Нико уже не терпелось выйти на сцену. Он прекрасно представлял как они будут великолепно на ней смотреться… в свете софит… под прицелом сотни глаз…. Драммер почти замурлыкал от удовольствия, окончательно размечтавшись, хотя масштабы его фантазий уже достаточно далеко выходили за рамки городского клуба, в котором им предстояло выступать.
***
Сидя в небольшой гримёрке, Тим пытался привести нервы в порядок. Ему казалось, что в любой момент всё пойдёт не так. Вот Решетникову, очевидно, всё равно и он шумно обсуждал выступления тех групп, которые уже своё отыграли. Инициаторами беседы выступали как раз те самые молодые ребята, разогревавшие сегодня «CARниzz’ов». Они пили пиво, поздравляя друг друга с удачным выступлением и желали успеха «BarCod’у», которые уже через несколько минут окажутся на их месте. Тимофей молча сидел на диване с самым пасмурным выражением лица и чувствовал себя виноватым за это. Он, как фронтмен, должен поддерживать остальных, настраивать на яркое выступление, а вместо этого Тим стискивал в пальцах сотовый и никак не мог отогнать от себя дурные мысли. Он нутром чувствовал, что что-то пойдёт не так… наверняка залажает… забудет текст… выключится микрофон…. Парень раздражённо вздохнул.
— Могилевский, лицо попроще! — Никита сел рядом, ощутимо похлопав по плечу. Тим как-то вымученно скривил губы. Вышло неубедительно. Тогда драммер приобнял его за плечи и сказал тише, чтобы его услышал только Тим: — не переживай, поёшь ты отлично, а мы уж постараемся. На сцене ты не один, помнишь? — Он весело подмигнул ему и парню и правда стало чуть легче от этих слов. Буквально после этого в дверном проёме показалась девушка с зелёными дредами и торопливо сообщила, что «Штрихкоду» пора на сцену. Тим подскочил, как ужаленный и с головой окунулся в тот непонятный водоворот чувств, когда осознаёшь, что надвигается нечто большое и остановить этот громадный механизм уже невозможно, теперь только вперёд. Не остаётся ничего, кроме как постараться сделать всё в лучшем виде. Хотя он с большим удовольствием посидел бы ещё в этой милой и уютной комнате, в чём было стыдно признаться даже самому себе. Антон был полон энтузиазма, отвечая на рукопожатия и пожелания удачи, а по Аде вообще не было заметно, что это её первое выступление. Она как всегда была собрана и готова к бою, волнение выдавали лишь пальцы, комкающие край полупрозрачного рукава.
Какое-то мгновение и они уже на сцене. Довольные предыдущими выступлениями неформалы, встретили их одобрительным шумом и достаточно громкими аплодисментами. Десятки жадных глаз впились в музыкантов. Тим ощущал резкий запах сигаретного дыма и разгорячённых тел. Большую часть зала поглощала темнота, но он чувствовал как внимательно следят за его движениями, слышал обрывки фраз:
Кто такие?.. сфотай!.. Кавайные!.. а штаны как у кибера… Волосы смотри какие!.. На бабу похож... Готы, что ли?..
Тим постарался не прислушиваться к этому шуму и настроиться на работу.
— Кхм…— зал чуть притих, когда он приблизился к микрофонной стойке. — Привет! Мы группа BarCode. Сегодня исполним для вас несколько интересных, как нам кажется, песен и я предлагаю начать с чего-нибудь зажигательного…
— Давай, начинай уже! — Из толпы послышался грубоватый голос заметно подвыпившего парня. Изрядное количество алкоголя явно тормозило его речь. Тимофей постарался и это пропустить мимо ушей, так как за столь короткое пребывание на сцене уже успел наслушаться множество интересных замечаний по поводу своей внешности. Он кивнул Эй Ди и она тут же заиграла мягкую лиричную мелодию. Тим коснулся сетчатой металлической поверхности микрофона, она чуть холодила губы, тут же согреваясь. Эта песня начиналась с тихого пения, больше похожего на шёпот. Тим прикрыл глаза и почти нежно обхватил микрофон ладонями. Девушки подошли ещё ближе к сцене, большая их часть была очарована ещё до того, как он открыл рот. Вступил Нико, разрушая лирику фортепьянной мелодии. Ритм всё нарастал и на самом пике по струнам резко ударили Стас и Лог. Публика отреагировало как надо – громкими одобрительными криками и телодвижениями больше похожими на прыгучие ритуальные танцы африканских народов. Солист почувствовал себя намного лучше, такой бурный отклик толпы действовал как наркотик, заставляя забывать о времени и пространстве. Каждый звук как яркая вспышка, каждый взгляд пронзает как нож. Он растворялся в музыке, в собственном голосе. Когда он запел скримом, даже скептически настроенные до этого слушатели не скрывали восторга.
Вступая на седьмой песне, Никита мысленно ругал Тима за то, что он не даёт передышки. Руки уже начинали ныть, а по лицу и спине катился пот. Фронтмен как назло выбрал песни с самыми сложными барабанными партиями. Наконец он с силой ударил по тарелкам и раздались аплодисменты, визг девушек и общий рёв толпы.
— Спасибо! — Выдохнул Тим после последней особенно эмоциональной песни и поклонился. — С вами были BarCode, надеюсь, ещё увидимся!
Всё, теперь можно расслабиться и с чистой совестью и спокойной душой ехать «домой». Лог, оттопырив края своей накидки, присёл в наигранно кривом реверансе и, отцепив провод от гитары, направился следом за Тимом и Никитой, которые уже скрылись за пыльными бархатными кулисами. Тимофей оказавшись в благословенной тишине коридора почувствовал себя оглушенным и просто ужасно уставшим. Он сам не понимал, от чего так резко начинало снижаться настроение. Ему хотелось поскорее покинуть это здание и оказаться в постели, чтобы никто не трогал и дал спокойно выспаться и прийти в себя. В гримёрке он плюхнулся на диван. Стас и Лог уже открывали бутылки пива, совершенно счастливые по поводу сегодняшнего успешного выступления. Никто из Штрихкода не ожидал, что их примут настолько хорошо, поэтому на сцене выкладывались по полной программе.
Нико первым делом прыгнул к зеркалу и фыркнул, когда увидел своё отражение - подводка совершенно растеклась, и теперь вид у него был как у канонического гота с чёрными потёками слёз. Не лучше выглядела и одежда.
— Блин, у меня вся задница вспотела, на этом стуле сидеть! — Возмутился он, поворачиваясь к остальным. — Я, кстати, нихрена не слышал, не залажал хоть?
— Один раз сбился, но это не страшно. — Стас отхлебнул холодный янтарный напиток. — Для тех, кто первый раз слышал, не заметно было. Тимох, пиво будешь? А то ты кислый какой-то.
— Нет, я просто устал. И хочу побыстрее уехать. — Он поднялся и прошёлся вдоль комнаты, закинув руки за голову.
— Ну, Тим, подожди немного. Дай хоть отдышаться, да и успех надо отметить. — Лог подмигнул ребятам.
— Ладно, я сейчас вернусь…
Тимофей вышел в пустынный коридор, лампа, в лучших традициях психологического триллера, продолжала нервно освещать узкое пространство. Парень нахмурился и, обняв себя руками, поспешил в зал, т.к. только через него можно было добраться в туалетную комнату. Танцпол был уже пуст, лишь бармен протирал стойку, готовясь к скорому закрытию, да охранник сидел рядом на высоком стуле, о чём-то оживлённо рассказывая. Поравнявшись с ними, солист услышал его глухой голос, обращённый к себе:
— Парень, ты… а это ты!.. Интересная у вас музыка… — Тим улыбнулся как можно более доброжелательно и, поблагодарив высокого мужчину, поспешил из зала. Наконец он добрался до пункта назначения. Кроваво красная плитка комнаты раздражала и без того уставшие глаза. Тим опёрся руками о раковину и посмотрел на бледноватого парня в зеркале. Тонкие прядки волос прилипли к шее и лбу, серо-чёрные перламутровые тени чуть размазались, будто подпись под отработанным на совесть концертом. Он открыл холодную воду и, зачерпнув в ладони, с удовольствием опрокинул её на лицо. В голове сразу прояснилось, даже дышать, казалось, стало легче. За спиной резко скрипнула дверь, он вздрогнул, не донеся вторую пригоршню воды до лица. Поднял взгляд к зеркалу, на него надвигалась внушительных размеров фигура, с неприятной жидкой бородкой рыжего цвета.
— Это кто тут у нас? — Он прищурился, вздёрнув подбородок, по его лицу, наполовину скрытому тенью, расползлась ухмылка. — Девушка, Вы, кажется, не туда зашли.
Тим стиснул зубы, резко повернулся и произнёс как можно спокойнее.
— Иди к чёрту…. — Он направился к выходу, ввязываться в перепалку с явно подвыпившим парнем ему не хотелось. Однако тот пихнул его обратно, загораживая дверь и оттесняя к стене.
— Детка, а ты не хами дяде… — он улыбнулся ещё более гадко, опёршись рукой о стену выше плеча Тима.
— Отвали!— Тим попытался оттолкнуть шкафообразного парня, от которого отвратительно несло перегаром и потной одеждой из-под кожаной куртки. Через мгновение, в эту же дверь вошли ещё двое, одетые в толстовки каких-то нереально кислотных цветов. Вся эта ситуация начинала напрягать всё больше и больше, как на зло клуб практически опустел и за дверью не было слышно даже шагов. Шансы отбиться от них были равны нулю, слишком уж разные весовые категории. Тим вообще с детства отличался хрупким телосложением, о чём дядя каждый раз напоминал ему. Юноша ещё раз попытался вывернуться из этого капкана, однако тот перехватил его руку и дёрнул к себе, тогда Тим свободной правой рукой заехал в скулу противника и тут же почувствовал резкий удар где-то под рёбрами, который буквально вышиб из него дух. Тим закашлялся и согнулся пополам, пытаясь восстановить дыхание. Те двое встали рядом.
— Придётся научить тебя, как разговаривать со старшими…
Барракуда.
День обещал быть совершенно сумасшедшим. Ещё ранним утром Анатолий Петрович, продюсер их молодой, но амбициозной группы, упорно звонил на мобильный солиста. Мужчина в сотый раз проклял в сердцах идею заниматься этим неблагодарным делом. Они молодые, им всё несерьёзно и лишь бы как. А он всё же на это ещё и деньги тратит. Подумав об этом, Воронов расстегнул тяжёлую, коричневую кожаную куртку и промокнул лоб сухой салфеткой с ароматом ромашки. В трубке неизменно звучали отвратительные длинные гудки, которые начинали надоедать. Мужчина раздражённо вздохнул и выругался себе под нос. Он час назад приехал на базу «BarCode» и нервно постукивая пальцами по пыльной поверхности стола, по двум номерам пытался достать фронтмена. Оставалось только лично ехать к нему домой и доставить уже на вокзал в том виде, в котором он будет находиться на данный момент. И электронные часы, которые стояли напротив, сообщали, что это не такая уж и плохая идея. Наконец в трубке раздался чуть хрипловатый голос:
— Кто там?
— Свои! Тим, ну, что за дела?! Сколько можно звонить?! Звук на мобильнике прибавляй что ли!
— А что случилось? Сейчас же только… — чувствовалось, что до конца он ещё не проснулся и теперь старательно пытается понять что происходит, — восемь утра, мы на репетицию в одиннадцать собирались, вот я и…
— Концерт у нас сегодня! В «Барракуде». Между прочим, туда ещё доехать надо! А вам без репетиции никак!
— Как концерт?! Нам же отказали! — «вот и проснулся», чуть злорадно отметил про себя мужчина.
— Сегодня мне Егоров звонил, ну, этот… знаешь же? Так вот, там одна группа должна была быть в конце, они вчера отказались, у них солист простыл, что ли. Не важно. В общем, долго извинялся, обещал нам полчаса.
Юноша тут же сел на кровати, стиснув в руках подушку. Надо же! Их первый настоящий концерт! До этого подворачивались мелкие, почти подпольные, чуть ли не в прямом смысле этого слова, выступления.
Тим уже три года пытался вынести свою музыку на сцену, но всё это время его преследовали неудачи. Участники группы постоянно менялись, не было денег, чтобы записать демо-диск, да и сам он был не из тех людей, кто умеет себя «продавать». Конечно, он многим обязан Стасу, с ним они дружили ещё класса с седьмого. Вместе начинали заниматься музыкой, мечтали о большой сцене и выступали в актовом зале родной сорок седьмой школы. Как раз в то время, отец Стаса – Воронов Анатолий Петрович, занялся продюсированием молодых групп. Но сколько бы сын не упрашивал его помочь их коллективу выйти за пределы «кружка самодеятельности», Анатолий Петрович неизменно качал головой и говорил своё твёрдое «нет!». Он считал, что игра в рок-группе не может быть делом всей жизни, не хотел, чтобы единственный сын забросил учёбу в школе и не поступил в университет. Надо сказать, что дядя и тётя Тима, с которыми он жил с самого детства, были полностью с ним солидарны. И только после того, как Стас поступил на банковское дело, Воронов старший успокоился и решил хотя бы послушать то, что они играют. Он был более чем приятно удивлён. Мало того что Тимофей обладал незаурядной внешностью (длинноволосый, стройный парень, был будто создан для сцены, его легко можно было представить в окружении восторженных фанаток), так ещё и обладал потрясающим голосом. Он легко менял глубокие мягкие тона на почти потусторонний скрим. Вообще-то, юноша оказался просто подарком для продюсера, он сочинял интересные и необычные тексты и сам писал к ним музыку. Несомненно, над ребятами нужно как следует поработать, найти постоянный состав и до конца продумать имидж, но база уже впечатляла. За последний год ему попадалось столько бездарных проектов, что он отчаялся найти что-то действительно качественное, заслуживающее внимания. Кто бы мог подумать, что Стас со своей нездоровой любовью к гитаре как раз обеспечит его работой.
— Тим, ты где там?
— А… я соберусь сейчас! — поймал себя на том, что смотрит куда-то сквозь шкаф, погрузившись ненадолго в свои мысли.
— Как хочешь, но чтобы в девять вся группа была на базе. — Мужчина не стал ждать ответа и нажал отбой.
Тим, ощутив какое-то нервное возбуждение, огляделся по сторонам, пытаясь собрать мысли в нечто упорядоченное. Наконец, схватил мобилку и нашёл в списке контактов Нико, который в миру был просто Никита Потехин. Надо сказать, этот парень полностью соответствовал своей фамилии. Весёлый и энергичный, просто душа компании. Тим всегда испытывал к этому человеку особо тёплые чувства. С ним легко можно было поговорить, довериться… в такие минуты от его несерьёзности не оставалось и следа. А ведь познакомились они всего полгода назад. Юноша точно знал, что никогда не хотел бы поссориться с Нико, такого друга второй раз не найдёшь. Даже со Стасом у них уже давно не было таких близких отношений.
Слушая скрипучие гудки, Тимофей понимал, что сейчас настал один из таких редких случаев, когда Никита уж точно не будет рад его слышать. Вчера Ада, их клавишница, отмечала День Рождения, куда были приглашены все участники группы, однако, смогли пойти только Стас и Нико. У Антона, бас-гитариста, была вполне уважительная причина — подготовка к экзамену по высшей математике. А Тима банально не пустил дядя, в чём ему, естественно, было стыдно признаться остальным, поэтому он и придумал правдоподобную отговорку. Ну, не объяснять же в самом деле, все тонкости их семейных отношений?! Очень сложных, надо сказать. Если тётя, скрепя сердце, терпела его, то дядя просто ненавидел. С самого детства. Ни успехи в музыкальной школе, ни, тем более, в группе, не могли смягчить его жёсткое отношение к мальчику. Казалось, его раздражало всё, от внешности, до голоса. За столько лет Тимофей научился мириться с этим, хотя нельзя сказать, что от этого менее обидно…
— Тимоха… я тебя убью… — голос такой, будто трубка была зажата между подушкой и щекой.
— Прости, меня так же разбудили…
— Но ты вчера не пил до четырёх утра! — мученический стон.
— Давай, просыпайся! Нам всем срочно нужно быть на базе!
— Тим, это всего лишь репетиция! Я сегодня не приеду. Вы как-нибудь без меня…
— А на сегодняшнем концерте я ударные каким местом изображать буду? — Солист тоже начал выходить из себя. — Или это только мне надо?
Следующие несколько минут ушли на расспросы и радостные возгласы. Кинув сотовый на стол, Никита, насколько это было возможно в его состоянии, быстро отыскал таблетку аспирина и, собрав кое-какие вещи, спешно покинул квартиру.
Вернулся за телефоном.
И буквально побежал на остановку.
***
Тим натянул свитер и джинсы, бросил быстрый взгляд в зеркало — какой-то бледный и растрепанный. Одной рукой сгрёб в рюкзак всю немногочисленную косметику, которая понадобится для предстоящего выступления. Каждый раз, когда что-либо из этого попадалось на глаза дяде, он просто приходил в бешенство: «опять эти твои бабские штучки?! Вот услужил мне Коля, царствие ему небесное! Вот племянничка подкинул!»
Проигнорировав хмурое отражение, парень, перебирая в уме всё ли он взял, вышел из комнаты, смотря себе под ноги. Тут же натолкнулся на тётю, которая выходила из кухни с хрустальной салатницей в руках. Последняя разлетелась между ними стеклянным фейерверком, осыпав джинсы мелкими осколками. Тим не стал ждать, когда грянет словесная буря и кинулся собирать бывшую салатницу. Получил ощутимый подзатыльник:
— Да что ж это такое?! От тебя с самого утра одни неприятности! — голос у неё грубый, какой-то совсем неженственный.
— Простите, я тороплюсь… не увидел…
И почему я всё время мямлю перед ними? Всё же, мне уже восемнадцать лет, а не десять.
— Да ты вообще какой-то потерянный и несобранный вечно! Куда тебя опять понесло в такую рань?
— У меня концерт сегодня. Я завтра вечером вернусь. — Прижал к губам порезанный палец, выкинул крупные осколки и как можно быстрее убрал пылесосом оставшиеся. Тётя внимательно наблюдала за ним, думая о чём-то своём.
— Какой ещё концерт? Опять местных наркоманов развлекать будешь? — наконец изрекла она.
— Ну почему сразу…
— Ой, вот не надо! Знаю я, чем вы там занимаетесь с этим вашим роком. Ох, Тимка, смотри мне! Вот снаркоманишься, Миша тебя сразу из дома выкинет, и я ему мешать не стану.
— Да… было бы желание, а повод всегда найдётся… — пробубнил себе под нос и, схватив куртку, направился к двери.
— Стой! Завтракать, по-твоему, не надо? — тётя Галя упёрла руки в бока и сурово посмотрела из-под чётконарисованных чёрных бровей.
— Нет, некогда… я опоздал уже.
Юноша вихрем пронёсся по лестницам старой пятиэтажки, перепрыгивая через две-три ступени. Уже вылетая из подъезда, достал из кармана плеер и пытался размотать морской узел из наушников.
— Ой, Тимошка, ты куда так бежишь? — навстречу ему шла пожилая соседка со второго этажа. Сколько лет он жил в этом доме, она всегда встречала его приветливой улыбкой и ласковым взглядом. — Я пирожки стряпать буду, забегай ко мне сегодня.
— Спасибо, Клавдия Васильевна, я в другой раз. На концерт опаздываю. — Он тоже улыбнулся старушке. Она приподнялась на цыпочки и погладила его по голове.
— Гляжу, получается у тебя, что задумывал? — Тим кивнул, коснулся губами её щеки и попрощался. Клавдия Васильевна спохватилась: — Тимоша, возьми-ка, у меня вот тут конфетки есть.
Это с детства было что-то вроде традиции, отказываться бесполезно. Он протянул ладонь, куда тут же посыпались конфеты в разноцветных обёртках. Тим поблагодарил сердобольную соседку, спрятал сладости в карман куртки и с удвоенной скоростью побежал к остановке. Ехать предстояло чуть ли не через весь город. Уже сидя в маршрутке, он набрал номер Антона:
— Лог, привет! Приезжай на базу прямо сейчас у нас вечером концерт! — парень проговорил заученный за сегодняшнее утро текст. В трубке раздался злой шёпот.
— Ты с ума сошёл? У меня экзамен по матану, ты же в курсе! Мне скоро заходить уже… стоп. Какой концерт?
Тим мысленно взмолился, сколько же ещё раз ему придётся объяснять. Настроение ухудшалось с каждым мгновением, и даже само выступление стало казаться раздражающим обстоятельством, из-за которого весь день пошёл наперекосяк.
Неимоверными усилиями Тимофею удалось уговорить бас-гитариста на пересдачу. Вот уж поистине помешанный на учёбе человек. Никита вообще говорил, что так знать математику даже неприлично, собственно он его и нарёк «Логарифмом». Тим включил плеер погромче и отвернулся к окну. Мир сразу изменился и сентябрьские пейзажи в урбанистическом стиле перестали казаться такими уж серыми и унылыми. Всё вокруг становилось персональным видеоклипом: люди, машины, бездомные кошки, листья на асфальте, всё это двигалось теперь по сценарию, в ритм, и имело определённый смысл. В такие моменты Тим позволял мыслям лениво протекать сквозь сознание, не выхватывая из их потока какую-то одну. Плеер, поставленный на случайный выбор, удивительно точно «выбирал» песни, подходящие именно в это мгновение. Единственным фактором, который отвлекал от всей этой романтики, был отчаянно напоминающий о себе желудок. Парень только сейчас вспомнил, что он не ел… с… кажется со вчерашнего обеда. Рука сама потянулась к карману с конфетками Клавдии Васильевны. Это, конечно, едой не назовёшь, но хотя бы её иллюзия… за его действиями настойчиво наблюдала девушка, сидящая напротив. Они проехали вместе одну остановку, и за это время она не сводила с Тима своего цепкого взгляда из-под рваной чёрной чёлки. Не выдержав, парень натянул воротник свитера на нос и, собрав глаза в кучу, повернулся к девице. Та пару раз моргнула, находясь в совершеннейшем ступоре, покраснела и срочно заинтересовалась своим телефоном. С тем же выражением юноша отвернулся к окну, сделав так, чтобы чёлка немного скрывала лицо. От конфет, на совесть пропитанных ромовой эссенцией, в горле начало неприятно першить, что ж — то что надо перед репетицией.
Спустя почти час, Тим вышел на нужной остановке. Осенний холод касался кожи, забирался под тонкую куртку и, выдворяя тепло, заставлял проноситься по телу сотни мурашек. Он сунул руки в карманы и, слегка опустив голову, быстро направился знакомой дорогой. Кто-то чуть ли не под нос протянул яркую листовку, Тим нетерпеливо положил её в карман. Пройти по центру города и не получить стопку рекламки просто невозможно. Он остановился у светофора, можно немного перевести дух. Было как-то странно видеть город таким серым. Его внешний облик никак не клеился с великим событием в жизни Тимофея, которое произойдёт совсем скоро. И вот сейчас вокруг него толпа людей, с серьёзными, почти хмурыми лицами, какие бывают только в России. Спешат куда-то, перебирают в мыслях свои проблемы и хмурятся ещё больше. Они даже не догадываются, что рядом стоит человек, который наконец-то, сегодня вечером, почувствует себя счастливым. Однако злые на сентябрьское утро люди ни о чём таком не догадывались, да и вообще не глазели по сторонам, сверля нетерпением светофор. Только девушка в белом пальтишке скользнула заинтересованным взглядом по его достаточно длинным волосам, собранным в хвост и торчащим из-под шарфа. Молодой человек улыбнулся, девушка смутилась, но улыбнулась в ответ.
Ну вот, хоть один живой человек среди этих городских зомби.
Хотя тут же загорелся долгожданный зелёный свет и стремительный поток людей оборвал их короткое «знакомство». Тим достал сотовый, глянул на часы и выругался. Электронные цифры предательски выстроились в «десять и два нуля». Больше времени на пешую прогулку не было. Он стрелой пронесся по скверу, разомкнувшему свои аллеи у длиннющего полосатого перехода. Запоздало увидел машину, которая с огромным усилием и протяжным визгом тормозов, качнулась и вовремя остановилась совсем рядом с его коленом. В бессмысленном защитном жесте, парень лишь хлопнул ладонями по капоту. Из «Лексуса» показалась усатая физиономия с явным отпечатком бурной банкетной ночи на лице.
— Слышь ты, придурок малолетний, тебя на уроке ОБЖ не учили влево вправо смотреть?!
— А Вы когда права покупали, Вас не предупредили, что на пешеходном переходе нужно людей пропускать? – Беззлобно улыбнулся Тим.
— Ты мне поговори ещё, щенок!
— И Вам всего доброго!
Пробубнив: «ненормальный какой-то», мужчина поспешил уехать. А Тим продолжил свой забег по пересечённой местности. Наконец, за старым, некогда розовым, зданием магазина, парень увидел знакомую пятиэтажку, в подвале которой и располагалась база группы. Анатолий Петрович потратил немалые средства на то, чтобы привести это помещение в божеский вид. К тому же пришлось выложиться и на хорошую систему звукоизоляции. Жители дома, как не странно, не были бы в восторге от почти ежедневных концертов.
Парень еле переводил дыхание, сбегая по лестнице, ведущей к железной подвальной двери. Чёрный рюкзак, будто бы тоже утомившись кроссом, вяло хлопал по спине. Наконец Тим буквально ввалился на базу. Он остановился у порога, согнулся пополам, упёршись руками в колени, и пытался совладать с бешеным ритмом сердца. Немного придя в себя, он поднял взгляд на присутствующих. Продюсер, издав самый мрачный вздох, на какой был способен, вежливо обратился к солисту:
—Могилевский, ты охренел?! — Нико сопроводил его слова бурным барабанным ритмом.
— Извините… я… — тихая дробь.
— Что ты?! Ты на ЧАС опоздал! — новый каскад резких звуков.
— Я… ммм… ну, у нас саундчек ещё будет. И ребята же успели немного, ну… порепетировать? — Его неубедительное оправдание так же было отыграно на ударных.
— Да… репетиция без солиста… Как бы теперь на поезд не опоздали! — Никита ударил палочкой по тарелке, Ада хохотнула в кулак. — Да уймись ты со своими барабанами! Так всё! Я сегодня на студию поеду, буду пытаться договариваться насчёт записи диска… — участники группы шокировано переглянулись. Никто не предполагал, что их продюсер начнёт действовать так решительно и скоро. Мужчина скользнул довольным взглядом по лицу Тима, зная какой эффект его слова произведут на парня. Поникший до этого фронтмен мгновенно просветлел и, казалось, забыл все сегодняшние неудачи. Анатолий Петрович улыбнулся краешком губ, хотя тут же вернул лицу сосредоточенный и чуть грозный вид. — А вы чего не шевелитесь? Ну-ка, руки в ноги и на вокзал! Я с вами теперь тоже опаздываю. — Все сразу же оживились и повскакивали со своих мест, подхватывая по пути нужные вещи. — Ладно, удачи, ребят! — в ответ раздался дружный хор: «спасибо!», после чего Прокопенко ушёл.
— Юууххуу!!! — Лог, отбросив чехол для гитары запрыгнул на спину солиста. — Диск записывать будем!!! Аааа!! Мы будем богаты и знамениты!
— Тоша, слезь с меня! — Смеющийся Тим, согнувшись под грузом басиста, повалился вместе с ним на диван, который очень вовремя оказался за спиной. Парень барахтался и пытался подняться, наконец вывернулся и упал на пол.
— Рано радуетесь, а если у Петровича не получится?
— Ада, ты такая оптимистичная, радость моя! — Никита подхватил её на руки и закружил, от чего девушка заверещала.
— Люди, а вам не кажется, что если мы на концерт опоздаем, мой отец нас за одно место вон к той трубе подвесит? — Стас тут же получил подушкой от Лога, со словами: «не нуди!»
Тим отцеплял пыль от рукава, которую он в большом количестве наловил под диваном, пока пытался подняться.
— Не, Стас прав, пора выдвигаться.
***
Через полчаса шумная и не в меру весёлая компания расположилась в купе. Поезд тут же зашумел, вагон качнуло и колёса начали отбивать монотонный ритм. За окном поплыл вокзал, ржавые от времени железные строения, бетонные столбы с нарисованными синей краской номерами, кирпичные заборы, декорированные неумелым граффити, то провисающие, то взмывающие вверх толстые провода.
Ада и Стас расположились у ноутбука и обсуждали что-то насчёт двух вариантов обработки песни. Нико и Лог делились представлениями о будущем выступлении и о будущем группы вообще, не забывая сопровождать это взрывами хохота. Фантазия их разыгралась не на шутку и бред получался всё более смешным. Однако Тим не мог сосредоточиться ни на одном из разговоров, а от постоянного мелькания за окном, перед глазами вообще начинали плясать чёрные точки. Он неуверенно поднялся и побрёл к двери. Никита, утирая проступившие от смеха слезы, переключил своё внимание на парня.
— Тимох, ты куда собрался?
— Я пойду… воздухом у окна подышу…
— Стой, погоди-ка… ты бледный какой-то, или мне кажется?
— Кажется тебе. — Уже у двери голова закружилась и он вцепился в ручку. Никита тут же оказался рядом и, обхватив за талию, помог вернуться и сесть. Вся компания вмиг притихла и обеспокоенно уставилась на юношу. Стас поспешил приоткрыть окно и достаточно прохладный осенний воздух наполнил купе. Антон, сидящий напротив, наклонился к побледневшему солисту. — Тимка, ты чего?
— Переволновался, наверно… — Ада тоже села рядом. Никита, переместив руку на плечи и слегка встряхнул его:
— Ну-ка отвечай… переволновался?
— Да я что, истеричная барышня что ли, в обмороки от волнения падать? — Бледно-розовые губы растянулись в улыбке. — Не знаю, что такое… ушатало, наверно…
— Так, сударь, а Вы хоть завтракали сегодня? Или не изволили? — Девушка испытующе приподняла бровь.
— Нет…
— Ужинал хоть? — хмыкнула она.
— Эээ… неа.
— Ха! Ну, вы посмотрите на него! Он ещё говорит, что не знает что это с ним такое! — Клавишница передразнила его тон и закатила глаза. — Голодный обморок на сцене, мы можем преподнести как часть шоу, ага?
— А это идея! — парировал объект возмущений.
— Я тебе покажу идею! Тоже мне…. — Нико покопался в сумке. — Тааак, три Сникерса, Спрайт и картошка в пластиковом стаканчике – две штуки!
— Скажи мне, что ты ешь, и я скажу тебе кто ты. — Ада скептически покосилась на столь странный набор продуктов.
— А что прикажешь делать, когда тебя поднимают ни свет ни заря? Супермаркет у дома даже ещё не открылся! Я в павильон на остановке забежал, что успел – то купил. — Надулся драммер.
— Смотрите и завидуйте! — Антон с превосходством достал целлофановый кулёк пирожков. — Во! Мать с утра напекла.
— Это она тебя на экзамен так снарядила?!
— Ага, взятка для препода… Стас, ты ж знаешь, что мой универ рядом с домом, я просто забежал за гитарой и захватил их с собой.
— Кстати, Тоша, Тим, вас же вчера не было на моём хэппи бёздее, а я специально вам тортик оставила! Стасик, помоги вытащить, сумку подержи.
— Ммм! Ада, ты чудо!!! — Тим с удовольствием принял свой кусок торта, покрытый розовыми сливками. Сколько себя помнил, всегда был жутким сладкоежкой, хотя стоматолог дядя Миша упорно запрещал жене баловать маленькую дочь и племянника сладостями. Откусив пару раз бисквит с клубникой, юноша почувствовал себя намного лучше. Никита задумчиво изучал исчезающий торт. Тим заметил и рассмеялся. — Хочешь? На, откуси, я же знаю, что ты такой любишь.
— Да, ладно тебе, ты сам ешь, голодный мальчик. Я с ним поделюсь. — Антон хитро посмотрел на барабанщика.
— Лоог, спасибо, дружище! — Нико оставил Тима, здоровью которого больше ничто не угрожало, и потянулся за предложенным угощением. Антон дождался, пока он наклонится ближе и резко подал руку с тортом вперёд. Никита тут же ткнулся носом в сливки. — Ах ты! Ну, держииись!
Хохочущий гитарист лишь успел передать пострадавший десерт Аде, как Никита бросился на него в шутливой драке, вымазав в ответ лицо остатками сливок. Всё это сопровождалось громким весельем остальных участников группы.
***
Прошло уже несколько часов. Городской пейзаж за окном давно сменился тёмным глухим лесом. Ада, теперь уже с Логом, изучала текст песни, которую Тим написал пару дней назад. Стас рассеяно разглядывал деревья и слушал музыку из позаимствованного плеера. Тим, в свою очередь, задремал на плече у Никиты, который совсем не возражал. Слушая сонное дыхание, исчезающее в вороте его свитера, Нико чувствовал что-то сродни умиротворению. Вот так бы ехал и ехал. В купе уютно горел мягкий свет, проявляя их отражение в почерневшем от сумерек окне, стук колёс и тихий разговор друзей убаюкивали. Ну до чего день хороший! Никита осторожно достал телефон из кармана, нашёл функцию фотоаппарата и, незаметно пристроив его на коленях, сделал снимок. Потом снял короткое минутное видео, запечатлев всех по очереди, и ухмыльнулся своей сентиментальности:
Длинными, холодными, зимними вечерами буду пересматривать.
Теперь с маленького дисплея на него смотрело собственное, какое-то чересчур довольное лицо и спящий Тимка. Длинная прядь волос выскользнула из-за уха и теперь касалась кончика носа. Никита тихо, чтобы не разбудить, убрал её обратно. Потом представил как, должно быть, они выглядят со стороны. Наверное, как два голубка. Собственное сравнение заставило стереть с лица идиотскую улыбку и положить руки на колени. «Голубком» он уж точно не был, ещё чего! Если дела у группы пойдут как надо, совсем скоро появятся сотни девушек, мечтающих по ночам хотя бы об одном поцелуе с «Нико из BarCode». О, да! Ради такого он готов был сутками сидеть за ударной установкой. В общем, он и сейчас встречался, но чувствовал, что скоро их отношениям с Катей придёт конец. Терпеть её сумасбродство и чёрную ревность не было сил.
***
За окном сгустились сумерки, когда Ада предложила собираться. Поезд уже замедлял свой ход.
— Тим, просыпайся.
— М?
— Приехали, говорю.
Тимофей потянулся и сонно оглядел ребят. Антон кинул ему куртку и протянул рюкзак, в котором недовольно загремели баночки с тенями и ключи. Уже на перроне, Стас достал листок с адресами, телефонами и расписанием для сегодняшнего вечера.
— Так, сейчас нас встретить должны. В восемь наш саундчек. Около девяти поедем заселяться.
— Кстати, куда едем-то? Петрович про какого-то Бориса говорил, это кто?
— Тош, чем слушаешь? Я ж тебе говорил - дядя мой. Он сейчас в Москве, а тут у него квартирка есть однокомнатная.
— Хах, прикольно! Это мы впятером в одной комнате? — Никите совсем не хотелось оказаться на полу после тяжёлого вечера.
— Если хочешь, мы будем в комнате вчетвером. А тебе в ванной постелем. — Тим увернулся от подзатыльника.
— Чур, я с Адой сплю! — Лог призывно подмигнул русоволосой девушке.
— Разбежался! — она невзначай пихнула его сумкой, проходя мимо.
У вокзала их встретил молодой человек на серой Тойоте. Он представился «Пашей. Администратором Барракуды». Нико, естественно, прыгнул на переднее сидение, посетовав, что ему «Тим плечо отлежал своей умной головушкой» и теперь он имеет право на поездку с комфортом. Солист смерил парня обиженным взглядом, располагаясь на заднем сидении. Собственно, даже втроем там было достаточно тесно, Аде ничего не оставалось делать, как сесть четвёртой на колени Антона, да ещё и голову ему на плечо положить, чтобы хоть как-то уместиться. От Тима не утаился тот факт, что Лог при этом выглядел довольным, как кот наевшийся «вискаса». Сам Тим оказался зажат посередине, отметив про себя, что Потехин уже вовсю болтал и смеялся с их новым знакомым. Удивительно, как быстро он сходится с людьми! Уже через несколько минут любой готов позвать его на вечеринку, дать свой номер телефона или пригласить домой. Будто почувствовав его взгляд, Никита глянул в зеркало заднего вида и встретился с Тимом глазами. Последний поспешил перевести своё внимание на короткие пепельно-серые волосы Стаса. Мелькающий за окном фонарный свет окрашивал их в тёплый апельсиновый цвет. Парень не знал какими мыслями себя занять, он даже пытался разглядывать не слишком интересные виды за окном. В общем-то, города везде одни и те же: строения похожи одно на другое и он, сколько не пытался, никак не мог найти явного отличия между своим городом и этим, находящемся в восьми часах пути. Да и городская осень везде одинаковая… в ней, если подумать, нет той патетики, какая встречается в стихах. Он и сам однажды писал про осень, со всем, что прилагается к этой теме: про листья, про дождь, про серое небо…. А потом понял, что стихи позволяют красиво описать почти всё на свете, даже грязный пьяница-бомж может превратиться на бумаге в «побитого жизнью бродягу, с глазами бездомной собаки…». Может быть это и к лучшему – видеть мир именно так. Может быть как раз это и толкало Тима писать ту музыку и песни, которые так зацепили продюсера и ребят из группы. Да, их коллектив придерживался мрачного, модного нынче стиля, но при этом парень никогда не скатывался до той приторной чернухи, которой несёт от почти любой «тёмной» группы. В его текстах небеса не «плачут кровью», герои не лезут в гроб в поисках романтики. От всего этого его стало порядком подташнивать. Тим считал, что сама жизнь не нуждается в траурном оформлении, в ней достаточно тем и явлений, мрачных самих по себе. Он просто брал из окружающего мира нечто тёмное и заставлял это распускаться в своих композициях, разве что добавлял от себя насыщенности, контраста и собственных переживаний. Он не знал, поймёт ли его сегодняшний зал, или как раз не оценит отсутствия кровавых слёз.
И вновь он возвращался к мыслям о предстоящем грандиозном событии, которое начинало его немного нервировать. Настроение не улучшала и попсовая, глупенькая песенка, назойливо гудящая в динамиках. Никита, тем временем, приоткрыл окно и закурил, продолжая какой-то бессмысленный разговор с Пашей. Тимке теперь была видна его рука с сигаретой, которой он размахивал, в пылу разговора. Несмотря на то, что Никита был самый внушительный по фигуре из всей их группы, пальцы у него всё равно были какие-то изящные и даже белый дымящийся свёрточек, зажатый сейчас между ними, выглядел художественно. Однако обладатель сей красивой части тела ввернул такое резкое словцо, что тут же разрушился весь драматизм жеста. В этот же момент они остановились у здания клуба, которое на сегодня станет обителью местных, и не очень, неформалов.
Высокие тополя, всё ещё шуршали жухлыми листьями над небольшим двухэтажным строением оранжево-синего цвета. К их шумному дыханию добавился резкий скрип разъехавшихся в стороны железных ворот. Когда Паша вышел из машины, чтобы показать неведомую карточку лысому мужчине, Стас оглядел непривлекательный внутренний дворик клуба, полный каких-то железок и прочего хлама и, будто бы ни к кому не обращаясь, оживлённо произнёс:
— Всегда мечтал вот так вот….
Антон тоже старательно огляделся по сторонам:
— Эээ, оказаться на грязном заднем дворе, среди кучи барахла?
— Да нет! Я не об этом… Ну, это же круто! Раньше я мог лишь мечтать оказать в гримёрке, или… ну вообще, оказаться «по ту сторону»…
— Рано тебе ещё по ту сторону, Стасик. — Похоронным голосом произнёс Лог, на что Стас посоветовал ему пойти в задницу. Паша заглянул в салон и пригласил всех в клуб. Драммер оперся о машину и продолжал курить, пока ребята выгружались из неё. Выйдя на свежий воздух, Тим немного взбодрился, хотя ему уже побыстрее хотелось оказаться в тёплой и светлой, как он надеялся, квартире. Ада издала жалобный протяжный стон, наконец распрямив затёкшие ноги и спину. Нико выбросил окурок и выпустил последний сизый клуб дыма.
— Эй-Ди, детка, давай я сделаю тебе массаж?
— Знаешь, мог бы и уступить место даме, хотя, спасибо, что в багажник не положили.
— Ну, мне показалось, что Тоша не оценил бы, если бы я залез к нему на колени. — Нико наигранно похлопал ресницами в сторону бас-гитариста.
Так, беззлобно подкалывая друг друга, они оказались в тёмном коридоре. Лишь где-то впереди, на последнем издыхании, мерцала люминесцентная лампа. Она бросала резкий голубоватый свет на двери по обе стороны и на стены с не слишком свежей покраской. Тим нарёк её «светом в конце туннеля». Как раз там и находилась гримёрка. Тиму не удалось разглядеть её как следует – Павел указал им на дверь в противоположной стене, которая вывела их прямо на сцену. Антон и Стас сразу же принялись подключать гитары, Ада прошла к синтезатору, Никита уже начинал мучить рабочий и бочку. Тим прогуливался по краю сцены, она была достаточно высокой, наверное как раз с его рост. Он задумчиво огляделся вокруг. Сейчас танцпол был пустым и тёмным, лишь где-то в глубине зала поблёскивали металлические спинки стульев и ножки небольших круглых столиков, в дверном проёме лениво расположился охранник и без особого интереса наблюдал за происходящим. На сегодняшнем саундчеке они были не первые. Прошло достаточно много времени, пока каждый из ребят договорился со звуковиком, насчёт громкости и прочих деталей. Никита всегда говорил, что это самая скучная часть, он сидел за барабанами с безразличным выражением лица и будто бы делал одолжение тем, что нажимал ногой на педаль, после чего раздавался резкий и достаточно громкий звук.
За всё время репетиции им удалось отыграть и спеть три песни, после чего они успели познакомиться с некоторыми представителями сегодняшних групп-коллег. В общем неплохие ребята, особенно те, что сегодня были на разогреве. Совсем подростки, с горящими от волнения глазами и огромным желанием познакомиться с кем-то, из уже более известных. Нельзя сказать, что BarCode уже можно отнести к таковым, но всё же кое-где о них слышали, сами раньше частенько пытались попасть к кому-нибудь на разогрев или принять участие в фесте и выходило довольно удачно.
***
Тим буквально упал на диван в полупустой квартире дяди Бори. Надо было срочно приводить себя в порядок, до концерта всего три часа, а он совсем не чувствовал себя самым бодрым в мире. Потехин без вопросов подошёл к единственному оккупированному дивану, поднял ноги бездвижного Тимки, сел и положил их к себе на колени. Парень открыл глаза и улыбнулся. Нико вспомнилось, что когда он впервые увидел глаза Тима, не сразу сообразил, что так пялиться просто неприлично. Всё дело в том, что парень мозаик – один глаз карий, другой голубой. Сам Тим признался, что в школе он очень комплексовал по этому поводу, а сейчас ему всё равно. Хотя, такая экзотическая особенность ничуть не портила общее впечатление от его внешности. Да и, в общем-то, как фронтмену это ему было только на руку, придавая его взгляду нечто потустороннее.
Антон, прерывая эти мысли, сел рядом на подлокотник, щёлкнув пультом от телевизора. На экране показалась ведущая, больше похожая на киборга со встроенным информационным датчиком в голове, о чём свидетельствовали и стеклянный взгляд и чёткий, металлический тон голоса. От новостей у Тима рефлекторно начинала болеть голова, зато Лог увлёкся, он вообще любил политику, чуть ли не больше родной математики.
— Решетников, включи что попроще! — Нико пихнул его локтём.
— Отстань! Это только тебя одни передачи в три часа ночи интересуют, по особенным каналам.
— Я считаю, это естественно. Но если ты получаешь удовольствием от…
— Да дай послушать!
Из кухни вернулся довольный Стас, они с Адой упорно искали чем можно заморить червячка.
— Возрадуйтесь, дети мои! Пельмени сибирские! — пафосно возвестил он.
— Ты где их нашёл? — Тим приподнялся на локте.
— В холодильнике, где ж ещё!
— А дядя давно уехал в Москву? — усмехнулся парень.
— Мм… да я не знаю, а это тут при чём?
— Кхм, поставим вопрос по-другому… пельмени какого года выпуска?
Ада так же вернулась из кухни, молча, демонстративно выхватила упаковку с едой, и снова скрылась в смежной комнате. Тим нехотя спустил ноги на пол и забился в угол дивана, чтобы Стас и Лог тоже могли сесть. Антон с удовольствием вытянул длинные ноги и закинул руки за голову.
— Даа… хорошо, когда в группе есть женщина… никогда голодным не останешься…
— Я всё слышу, между прочим! — из кухни раздался грозный голос девушки.
Отведав традиционного русского блюда, которое всегда приходится кстати, когда не умеешь готовить, либо когда готовить некогда, ребята почувствовали себя намного лучше. Тим занялся распутыванием собственных волос, которые грозили превратиться в спутанный чёрный клубок, а Ада выгружала из сумок всё, что им понадобится через пару часов. Вскоре на столе была выставлена вся имеющаяся косметика, а по дивану разложены костюмы. Спасибо её сестре, которая работает в достаточно престижном ателье - костюмы получились что надо.
— Ребят, давайте собираться, времени не так много… нам ещё доехать надо. — Клавишница, сидя на коленях на полу, оглядела компанию. Она в данный момент вообще мечтала принять ванну, но такую роскошь придётся отложить до глубокой ночи, когда они вновь вернутся в квартиру. — Никита, чего творишь? — Ада расхохоталась, глядя на парня, который долго лазил по почти пустым шкафам, в поисках чего-то, чего он сам не знал. Наконец с радостным возгласом он извлёк из антресоли небольшие розовые капроновые крылья и тут же нацепил их на себя.
— Посмотрите, я бабочка! — он изобразил замысловатое па, очевидно изображая полёт вышеуказанного насекомого. Все грохнули от смеха.
— Это чьё? Дядя Боря кем работает? — продолжал хохотать Антон.
— Это, скорее всего, его дочки маленькой, костюм какой-то. Во! Я рожки нашёл! — Тимка тут же выхватил их из рук Стаса.
— Тим я всегда знал, что в душе ты рогатая бабочка! Иди сюда! Ада, фотик у тебя? Давай нас для истории! — Нико притянул к себе длинноволосого парня, оба сделали глубокомысленные лица, которые никак сейчас не вязались с их внешним видом.
— Тогда всем нужно сфотаться! У нас так мало совместных фото! — Девушка установила фотоаппарат на столик и поспешила к остальным. Лог взял в руки розовую волшебную палочку, хотя при таком грозном выражении лица она больше напоминала орудие убийства, Ада и Стас не выдержали и захохотали, когда их осветила яркая вспышка нового «Sony».
Пока дурачились, время неумолимо приближало момент отъезда. Ребята помогали друг другу одеваться; Ада, как истинная девушка, умело орудовала косметикой, превращая коллег в поистине тёмных и соблазнительных существ. Наконец, все собрались. Стас был затянут в чёрную кожу, с большой, серебристой и отвязной нашивкой на куртке. Воронов младший был достаточно хрупкого телосложения, поэтому именно этот костюм шёл ему как нельзя лучше, серые глаза и пепельные волосы выглядели контрастно и необычно, он взъерошил короткие неровные пряди и как следует залил их лаком. В похожем стиле был одет и Антон, только к вороту куртки пристёгивалась короткая накидка. По плечам спускалась крупная волна шоколадного цвета волос, а зелёные глаза были густо подведены чёрным и красным. Никита ограничился тёмными джинсами, сплошь украшенными цепями, которые весело позвякивали, пока он прохаживался у огромного зеркала в прихожей. Плотный свитер сменился лёгкой футболкой, изрисованной до безобразия всякими надписями, надо сказать такой простой наряд выгодно подчёркивал приятное телосложение барабанщика. Ада изобразила замысловатые чёрные рисунки у его больших, чуть миндалевидных глаз. Сама девушка облачилась в вызывающе-красное шёлковое платье; на золотые длинные локоны, накидывался шифоновый капюшон. Сетчатые перчатки выглядывали из-под длинных, разрезанных вдоль рукавов. Парни не сдержали восторженного вздоха, когда она вышла из ванной в этом великолепии. Ада даже смутилась под их взглядами, но осталась ужасно довольна.
Последним собрался Тим. Потехин не мог не признать, что красив чертёнок так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. В общем-то, в их коллективе это был общепризнанный факт. Хотя сам юноша из себя события не делал, вместо дефиле по комнате, он продолжил метаться по ней в поисках мобильного телефона. Лёгкая и широкая, чёрная рубашка при любом движении очерчивала поджарый мальчишеский торс, соблазнительно раскрываясь на груди. Тёмные брюки из грубоватого материала, расшитые ремешками и молниями, приковывали внимание к узким стройным бёдрам. Нико уже не терпелось выйти на сцену. Он прекрасно представлял как они будут великолепно на ней смотреться… в свете софит… под прицелом сотни глаз…. Драммер почти замурлыкал от удовольствия, окончательно размечтавшись, хотя масштабы его фантазий уже достаточно далеко выходили за рамки городского клуба, в котором им предстояло выступать.
***
Сидя в небольшой гримёрке, Тим пытался привести нервы в порядок. Ему казалось, что в любой момент всё пойдёт не так. Вот Решетникову, очевидно, всё равно и он шумно обсуждал выступления тех групп, которые уже своё отыграли. Инициаторами беседы выступали как раз те самые молодые ребята, разогревавшие сегодня «CARниzz’ов». Они пили пиво, поздравляя друг друга с удачным выступлением и желали успеха «BarCod’у», которые уже через несколько минут окажутся на их месте. Тимофей молча сидел на диване с самым пасмурным выражением лица и чувствовал себя виноватым за это. Он, как фронтмен, должен поддерживать остальных, настраивать на яркое выступление, а вместо этого Тим стискивал в пальцах сотовый и никак не мог отогнать от себя дурные мысли. Он нутром чувствовал, что что-то пойдёт не так… наверняка залажает… забудет текст… выключится микрофон…. Парень раздражённо вздохнул.
— Могилевский, лицо попроще! — Никита сел рядом, ощутимо похлопав по плечу. Тим как-то вымученно скривил губы. Вышло неубедительно. Тогда драммер приобнял его за плечи и сказал тише, чтобы его услышал только Тим: — не переживай, поёшь ты отлично, а мы уж постараемся. На сцене ты не один, помнишь? — Он весело подмигнул ему и парню и правда стало чуть легче от этих слов. Буквально после этого в дверном проёме показалась девушка с зелёными дредами и торопливо сообщила, что «Штрихкоду» пора на сцену. Тим подскочил, как ужаленный и с головой окунулся в тот непонятный водоворот чувств, когда осознаёшь, что надвигается нечто большое и остановить этот громадный механизм уже невозможно, теперь только вперёд. Не остаётся ничего, кроме как постараться сделать всё в лучшем виде. Хотя он с большим удовольствием посидел бы ещё в этой милой и уютной комнате, в чём было стыдно признаться даже самому себе. Антон был полон энтузиазма, отвечая на рукопожатия и пожелания удачи, а по Аде вообще не было заметно, что это её первое выступление. Она как всегда была собрана и готова к бою, волнение выдавали лишь пальцы, комкающие край полупрозрачного рукава.
Какое-то мгновение и они уже на сцене. Довольные предыдущими выступлениями неформалы, встретили их одобрительным шумом и достаточно громкими аплодисментами. Десятки жадных глаз впились в музыкантов. Тим ощущал резкий запах сигаретного дыма и разгорячённых тел. Большую часть зала поглощала темнота, но он чувствовал как внимательно следят за его движениями, слышал обрывки фраз:
Кто такие?.. сфотай!.. Кавайные!.. а штаны как у кибера… Волосы смотри какие!.. На бабу похож... Готы, что ли?..
Тим постарался не прислушиваться к этому шуму и настроиться на работу.
— Кхм…— зал чуть притих, когда он приблизился к микрофонной стойке. — Привет! Мы группа BarCode. Сегодня исполним для вас несколько интересных, как нам кажется, песен и я предлагаю начать с чего-нибудь зажигательного…
— Давай, начинай уже! — Из толпы послышался грубоватый голос заметно подвыпившего парня. Изрядное количество алкоголя явно тормозило его речь. Тимофей постарался и это пропустить мимо ушей, так как за столь короткое пребывание на сцене уже успел наслушаться множество интересных замечаний по поводу своей внешности. Он кивнул Эй Ди и она тут же заиграла мягкую лиричную мелодию. Тим коснулся сетчатой металлической поверхности микрофона, она чуть холодила губы, тут же согреваясь. Эта песня начиналась с тихого пения, больше похожего на шёпот. Тим прикрыл глаза и почти нежно обхватил микрофон ладонями. Девушки подошли ещё ближе к сцене, большая их часть была очарована ещё до того, как он открыл рот. Вступил Нико, разрушая лирику фортепьянной мелодии. Ритм всё нарастал и на самом пике по струнам резко ударили Стас и Лог. Публика отреагировало как надо – громкими одобрительными криками и телодвижениями больше похожими на прыгучие ритуальные танцы африканских народов. Солист почувствовал себя намного лучше, такой бурный отклик толпы действовал как наркотик, заставляя забывать о времени и пространстве. Каждый звук как яркая вспышка, каждый взгляд пронзает как нож. Он растворялся в музыке, в собственном голосе. Когда он запел скримом, даже скептически настроенные до этого слушатели не скрывали восторга.
Вступая на седьмой песне, Никита мысленно ругал Тима за то, что он не даёт передышки. Руки уже начинали ныть, а по лицу и спине катился пот. Фронтмен как назло выбрал песни с самыми сложными барабанными партиями. Наконец он с силой ударил по тарелкам и раздались аплодисменты, визг девушек и общий рёв толпы.
— Спасибо! — Выдохнул Тим после последней особенно эмоциональной песни и поклонился. — С вами были BarCode, надеюсь, ещё увидимся!
Всё, теперь можно расслабиться и с чистой совестью и спокойной душой ехать «домой». Лог, оттопырив края своей накидки, присёл в наигранно кривом реверансе и, отцепив провод от гитары, направился следом за Тимом и Никитой, которые уже скрылись за пыльными бархатными кулисами. Тимофей оказавшись в благословенной тишине коридора почувствовал себя оглушенным и просто ужасно уставшим. Он сам не понимал, от чего так резко начинало снижаться настроение. Ему хотелось поскорее покинуть это здание и оказаться в постели, чтобы никто не трогал и дал спокойно выспаться и прийти в себя. В гримёрке он плюхнулся на диван. Стас и Лог уже открывали бутылки пива, совершенно счастливые по поводу сегодняшнего успешного выступления. Никто из Штрихкода не ожидал, что их примут настолько хорошо, поэтому на сцене выкладывались по полной программе.
Нико первым делом прыгнул к зеркалу и фыркнул, когда увидел своё отражение - подводка совершенно растеклась, и теперь вид у него был как у канонического гота с чёрными потёками слёз. Не лучше выглядела и одежда.
— Блин, у меня вся задница вспотела, на этом стуле сидеть! — Возмутился он, поворачиваясь к остальным. — Я, кстати, нихрена не слышал, не залажал хоть?
— Один раз сбился, но это не страшно. — Стас отхлебнул холодный янтарный напиток. — Для тех, кто первый раз слышал, не заметно было. Тимох, пиво будешь? А то ты кислый какой-то.
— Нет, я просто устал. И хочу побыстрее уехать. — Он поднялся и прошёлся вдоль комнаты, закинув руки за голову.
— Ну, Тим, подожди немного. Дай хоть отдышаться, да и успех надо отметить. — Лог подмигнул ребятам.
— Ладно, я сейчас вернусь…
Тимофей вышел в пустынный коридор, лампа, в лучших традициях психологического триллера, продолжала нервно освещать узкое пространство. Парень нахмурился и, обняв себя руками, поспешил в зал, т.к. только через него можно было добраться в туалетную комнату. Танцпол был уже пуст, лишь бармен протирал стойку, готовясь к скорому закрытию, да охранник сидел рядом на высоком стуле, о чём-то оживлённо рассказывая. Поравнявшись с ними, солист услышал его глухой голос, обращённый к себе:
— Парень, ты… а это ты!.. Интересная у вас музыка… — Тим улыбнулся как можно более доброжелательно и, поблагодарив высокого мужчину, поспешил из зала. Наконец он добрался до пункта назначения. Кроваво красная плитка комнаты раздражала и без того уставшие глаза. Тим опёрся руками о раковину и посмотрел на бледноватого парня в зеркале. Тонкие прядки волос прилипли к шее и лбу, серо-чёрные перламутровые тени чуть размазались, будто подпись под отработанным на совесть концертом. Он открыл холодную воду и, зачерпнув в ладони, с удовольствием опрокинул её на лицо. В голове сразу прояснилось, даже дышать, казалось, стало легче. За спиной резко скрипнула дверь, он вздрогнул, не донеся вторую пригоршню воды до лица. Поднял взгляд к зеркалу, на него надвигалась внушительных размеров фигура, с неприятной жидкой бородкой рыжего цвета.
— Это кто тут у нас? — Он прищурился, вздёрнув подбородок, по его лицу, наполовину скрытому тенью, расползлась ухмылка. — Девушка, Вы, кажется, не туда зашли.
Тим стиснул зубы, резко повернулся и произнёс как можно спокойнее.
— Иди к чёрту…. — Он направился к выходу, ввязываться в перепалку с явно подвыпившим парнем ему не хотелось. Однако тот пихнул его обратно, загораживая дверь и оттесняя к стене.
— Детка, а ты не хами дяде… — он улыбнулся ещё более гадко, опёршись рукой о стену выше плеча Тима.
— Отвали!— Тим попытался оттолкнуть шкафообразного парня, от которого отвратительно несло перегаром и потной одеждой из-под кожаной куртки. Через мгновение, в эту же дверь вошли ещё двое, одетые в толстовки каких-то нереально кислотных цветов. Вся эта ситуация начинала напрягать всё больше и больше, как на зло клуб практически опустел и за дверью не было слышно даже шагов. Шансы отбиться от них были равны нулю, слишком уж разные весовые категории. Тим вообще с детства отличался хрупким телосложением, о чём дядя каждый раз напоминал ему. Юноша ещё раз попытался вывернуться из этого капкана, однако тот перехватил его руку и дёрнул к себе, тогда Тим свободной правой рукой заехал в скулу противника и тут же почувствовал резкий удар где-то под рёбрами, который буквально вышиб из него дух. Тим закашлялся и согнулся пополам, пытаясь восстановить дыхание. Те двое встали рядом.
— Придётся научить тебя, как разговаривать со старшими…